Обет молчания [= Маска резидента] - Страница 2

Но это взгляд рядового сыскаря — пустяк. А для человека, спланировавшего операцию, этот «пустячок», может быть, и есть наиглавнейшая деталь тщательно разработанного, защищенного и утвержденного высшим начальством механизма проверки. И именно этот платок, торчащий именно в это время из кармана именно этого пиджака, и доказывает лояльность и добросовестность работы Резидента или, напротив, выказывает его некомпетентность и даже двойную игру. Непосвященному человеку трудно уловить в хитросплетениях отдельных деталей интриги ясную картину всеобъемлющего целого. Им сучок закрывает дерево, а то дерево — лес. Тут надо особый талант иметь! А их, талантов, Контора растить умеет. Куда там Шекспиру с его примитивными сюжетами. Эти такого наворочают, что Яго в кошмарных снах не привиделось бы! Только вот у Шекспира Джульетты и мавры страдают, мучаются и умирают понарошку, а у нас по-настоящему!

К примеру, едет бригада ревизоров исполнять дело, цели которого им понять не дано. Вслед едет бригада проверки проверяющих. И такое случается. И ставится задача ревизуемому Резиденту проверить работу ревизоров, ревизующих работу тех самых ревизоров. Уф, запутаться можно. Но, похоже, и такое было! Все ловят друг друга, а оказывается, самих себя, что тот змей, заглотивший собственный хвост. В этом вся Контора. Никто никому не верит, даже доверяя абсолютно.

Но самое удивительное, что все эти ревизоры и ревизоры ревизоров даже представить не могут, что существуют какая-то Контора и Резиденты, цель которых — разведка на территории собственной страны, и ревизорская служба, призванная их контролировать! Они свято верят, что исполняют милицейский заказ по обезвреживанию очередной преступной группировки или, если есть воображение, не без гордости подозревают, что помогают разоблачить глубоко законспирированного импортного шпиона во имя благоденствия собственной страны. То есть и дело делается, и Контора остается невидимкой. И лишь один-два непосредственных начальника да Контролер знают истину. Да и то не знают — догадываются. Полные масштабы операции, ее причины и требуемый итог известны лишь кому-то там, в запредельных высотах власти. Сегодня Контролером буду я. Судя по размаху, охота будет не шуточная. В бой брошена, подумать страшно, техбригада полного состава, в которой одного специального оборудования — разных там «жучков»-паучков — центнера три наберется, да плюс к ним еще две светлые, о которых Академия наук мечтать не смеет, башки да две пары рук, которые при желании могут сломанную кофемолку превратить в баллистическую ракету среднего радиуса действия, да еще охранник, призванный эти головы и руки защищать.

Они оплетут подходы к объекту паутиной электронно-оптической слежки такой плотности, что куда там пауку с его примитивной ажурной сеткой-авоськой, которую может легко миновать мелкая мошка или прострелить навылет крылатое насекомое крупнее мухи. Здесь наука ушла куда дальше природы. Ее не видимая глазом паутинка покрепче будет — обнимет, облепит, опутает, достанет в любом укромном месте — не то что мухе, медведю несдобровать! Непонятно только, чем могу быть полезен тут я со своими примитивными парой глаз и ушей. Разве только вложить по инстанции недобросовестных технарей, буде они надумают запить горькую вместо несения службы. Так вложу — сердце не дрогнет, так как не исключаю «хвост» за собой и не исключаю также, что именно это задание — махнуть дюжину дефицитных транзисторов на пол-ящика водки и напиться до чертиков — и будет им дано. Может, их не Резидент интересует, а я.

Ладно, не будем ломать голову над неразрешимыми вопросами, лучше прожуем график.

Я выезжаю послезавтра, легализуюсь, обживаюсь на месте. Необходимые документы — паспорт, командировочное удостоверение, права, фотографии семьи, заполненный блокнот с адресами, связка ключей от несуществующей квартиры — вот они. Через неделю объявляются технари. Они, конечно, обо мне не знают — не положено, но знают почтовый ящик, который мне еще предстоит подобрать и через который в случае необходимости они могут получить дополнительную информацию.

21-22-го ревизоры легализуются. 23-25-го отрабатывают подходы, 26-28-го запускают технику. Вплоть до 15-го нового месяца — работают, 16-го сворачиваются. 18-го эвакуация. Еще неделю я подчищаю хвосты.

Все! В идеале мои подопечные меня не увидят и не узнают о моем существовании. Мы просто разойдемся в разные стороны и никогда больше не встретимся. Это если все благополучно.

Плюс к тому все это время, придерживаясь легенды, должен буду талантливо изображать измученного неудачами командированного, то есть обивать многочисленные пороги, канючить, дарить шоколадки секретаршам, торчать в очередях, говорить по междугородному телефону, снимать комнаты, пить пиво в случайных ларьках.

И еще — страховать ревизоров, вести контрслежку, готовить подробный отчет. И еще… И еще… И еще…

10-го я был на вокзале.

* * *

Опять стучат колеса, позванивает стакан в казенном подстаканнике, посапывает сосед на верхней полке. Сколько у меня их было, этих соседей, полок, поездов. Сотни? Тысячи? В чем, в чем, а в отсутствии впечатлений мою профессию не обвинишь. Намотанных мною километров с избытком хватит на десять жизней. Да нет, вру, поболее чем на десять. Одних биографий я изжил, одних паспортов сменил уже штук сорок. Кто я сегодня? Лев Георгиевич Серов, инженер, брошенный в прорыв теребить недобросовестных смежников, не поставивших в срок изделие № 27946Т/С.

Интересно, что это за Т/С? А надо бы знать! Кажется, я начал позволять себе поблажки! Разнежился, стал делить дела на сложные и простые. Поверил в собственную непогрешимость. Здесь нужно особое внимание, а здесь можно схалтурить? Так? Значит, пора заказывать ритуальные принадлежности! С подобными настроениями разведчики более месяца не живут. В учебке за столь элементарную ошибку мне бы безжалостно и справедливо вкатили кол!